После того, как Дерек Шовин услышал вердикт присяжных, судья аннулировал осужденному залог и приказал взять его под стражу. Шовин послушно завел руки за спину и вышел из зала уже в наручниках. Я подумал, что если бы Джордж Флойд поступил так же, он остался бы жив.

   Обнародованы результаты первых после этого опросов, из которых я познакомился с двумя, - телекомпании Си-би-эс и «Морнинг консалт» (МК). Оба показывают, что две трети респондентов согласны с решением присяжных осудить Шовина по всем трем пунктам, включавшим не только непредумышленное убийство (с которым я тоже бы с натяжкой согласился), но и намеренное (тут я совершенно несогласен, поскольку если бы Шовин хотел умертвить Черного, он не стал бы делать это перед десятком камер).

  Оба опроса также лишний раз демонстрирует, насколько расколота ныне Америка. Согласно МК, вердикт устроил 75% белых (против 16%), 78% гишпанцев (против 13%) и 91% Черных (против 6%).

    Таких пропорций следовало ожидать. Но поразительна другая: если верить МК, 29% республиканцев считают вердикт неправильным. А согласно Си-би-эс, такого мнения придерживается чуть ли не половина (46%) республиканцев. Среди демократов несогласных с вердиктом всего 6%.

  Часть республиканцев рассматривают Шовина как политзаключенного.

   Прогрессивная тусовка, ясное дело, увидит в этом еще одно доказательство порочности республиканцев, которые готовы простить полиции убийства Черных. Те, кто знается с ними, говорят, что республиканцы недовольны, прежде всего, политизацией судебного процесса; не то, чтобы они желали полного оправдания Шовина, но они уверены, что на присяжных повлияла вероятность повторения прошлогодних погромов, если они вынесут оправдательный вердикт хотя бы по части пунктов.

   Пока с посторонними говорила лишь одна из присяжных, Лиза Кристенсен, которая узнала только после конца судоговорения, что она запасная, и была отправлена домой, а не в совещательную комнату. Она подтвердила, что боялась бунтов и того, что погромщики узнают, где она живет.

    «Я не хотела снова пережить беспорядки и разрушения, - сказала она. – И меня тревожило, что люди придут к моему дому, если они будут недовольны вердиктом».

    Кристенсен заявила, что если бы она не была запасной, она бы проголосовала за осуждение Шовина. 

    Я не стал бы принимать это заявление за чистую монету, поскольку ее имя появилось в печати, и открыто признаваться в том, что она бы проголосовала за частичную или полную невиновность Шовина было бы ей неумно.

   «А чего ей опасаться?!» - спросит обозреватель «Нью-Йорк таймс», нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман, который заявил в «Твиттере»: «Сторонники Республиканской партии верят в то, что толпы мародеров жгли и грабили крупные города (хотя люди, которые в этих городах живут, ничего подобного не наблюдали)...».

   То есть погромов и пожарищ, которые мы каждый вечер видели прошлым летом по ящику, на самом деле не было!

   Дальше Кругман отмечает: «Представление о том, что нашим самым большим городам что-то угрожало, есть форменная злопыхательская фантазия. БЛМ, возможно, было самым благовоспитанным (well-behaved) протестным движением в истории». А!

   Так у нас на глазах создается наше новое прошлое. Кстати, Krugman произносится не Крагман, а Кругман, то есть ближе к правильному русскому произношению. Но он все равно кретин.

  Представление шнобелевского лауреата о благочинности наших хунвейбинов, слава Богу, не разделяет миннеапольский судья Питер Кейхилл, председательствовавший на процессе Шовина. Передо мною лежит его приказ, датированный прошлой пятницей. Кейхилл, который произвел на меня самое выгодное впечатление, приказал не обнародовать имена присяжных на процессе Шовина как минимум 180 дней.

   Он оговорился, что не будет возражать, если кто-то из них назовется сам.

   В приказе констатируется, что на протяжении процесса здание суда было постоянно окружено толпами людей, а участвовавшие в нем юристы получили «беспрецедентное» число имейлов, «часто поджигательского и угрожающего характера».

    Интерес к процессу был так велик и нередко так нездоров, что Кейхилл приказал пока засекретить все документы, из которых можно было бы узнать имена и другие личные данные присяжных.

  Мои либеральные друзья, конечно, охотнее поверят Кругману, который учит, что опасения беспочвенны, поскольку наши хунвейбины пушистее.