Очередной месяц, очередная годовщина кровавых событий, о которых стоит поразмышлять.

В июле отмечается столетие со дня начала Первой мировой войны, конфликта, разгоревшегося в Европе вскоре после убийства эрцгерцога Фердинанда и его жены Софии в Сараево. Это убийство подтвердило предсказание прусского дипломата Отто фон Бисмарка, произнесшего в 1888 году: «Если в Европе будет большая война, то начнется она из-за какой-нибудь проклятой глупости на Балканах».

Хотя последующие битвы и сражение и называли «Великой войной» и «войной, которая должна положить конец всем войнам», она, как потом оказалось, была и не великой, и не последней.

Правда, она стала последней для многих. К концу войны, в ноябре 1918 года, 37 млн солдат и гражданских были убиты или ранены. И на этом кровавая бойня не закончилась.

Вернувшиеся домой солдаты распространили смертельный вирус гриппа, пандемия которого в итоге убила 50 млн человек во всем мире. Карфагенский мир, навязанный Германии Версальским договором, привел к появлению Гитлера, началу Холокоста, Второй мировой и опасному разделению Европы.

Хотя США пытались сохранить нейтралитет, президент Вудро Вилсон попросил Конгресс вступить в войну в апреле 1917 года после того, как Германия возобновила подводную войну в Северной Атлантике.

В разгар войны расход на финансирование на участие в Первой мировой составили 13,6% от ВВП США, больше, чем во времена Гражданской войны (11,3%), но меньше, чем во Вторую мировую (35,8%).

Влияние на объем производства следовало этому же шаблону.

Американская экономика сократилась на 5% в 1914-15 годах, но стала расти в среднем на 7% ежегодно в последующие три года, когда страна вступила в войну.

Инфляция, сохранявшая в основном скрытый характер, выросла до 17% после Версаля, несмотря на то, что экономика впала в рецессию, сокращавшись в среднем на 5,6% до 1921 года.